На главную Про Ваньку,родину и скворца Помочь хотели Ангел спаситель День учителя Батя Точно больная День весны День десантника Две печеньки Синичка Плохая примета Огонек Шмель Амам Счастливый билет День банный Родовое гнездо
Никто не забыт, ничто не забыто...
БАТЯ
Видел ли кто настоящего ветерана-танкиста, чтоб и в танке горел и осколками, как молью, побит и живого места уж нет, а назло всем несчастьям, всё-таки живого? А тогда, в семидесятых годах, они ещё встречались. Какой же она была, эта трижды проклятая война, что даже через три десятка лет заставляла в бреду скрипеть зубами, повторяя и повторяя:
-Армия Батова…вперёд! За Родину! Вперёд!
Что же довелось этому танкисту пережить, что так и не отпустило его до конца дней своих? Может, от часто произносимого им «Батов» или просто из уважения все звали его - Батя. Мы, тогда уже почти выпускники школы-десятилетки, складывались своими копейками, покупали бутылку дешевенького вина и шли к Бате. Как магнитом тянуло нас к нему, нас, без пяти минут трактористов и шоферов. В школе в те времена можно было получить и профессию. В знании техники, особенно в гусеничной, военной, ему не было равных. После войны он еще какое-то время работал на ремзаводах Дальнего востока. Дешевеньким вином мы поправляли ему здоровье, и он, в благодарность, делился с нами тайнами и премудростями своей профессии. Рассказывал про войну. Только от него мы узнавали, как снаряд бьёт в броню твоего танка, как угорали от порохового дыма танкисты, и как запускали в мороз двигатель, и сколько грамм спирта давали «наркомовских», сколько горя приносили эти «наркомовские» в войну и после войны.
Вот и в тот раз, теплым весенним днем, пошли мы к Бате, может быть, уговорим прийти на школьный праздник, посвящённый Дню Победы. Он сидел на крутом берегу реки и тоскливо смотрел куда-то за горизонт. Услышав нас, не оборачиваясь, произнёс:
-Ох сынки, болят мои кости, руки болят, нет больше никакого терпенья, нет сил, а Бог не забирает меня, неужели я ещё мало страдал? Сколько можно?Мы, радуяс
-Давай, Батя, наркомовские!
Он принимал наше лекарство, и слеза благодарности ползла по его, как он говорил, «покорёженной облицовке». Рассевшись тут же, по обе стороны возле него, приступили к делу;
- А что , Батя, на День Победы приходи в школу. К нам ветераны приходят, рассказывают, как воевали, приходи , Батя!
Знали, не придет, но была слабенькая надежда, а вдруг? Ему-то как раз было что показать и рассказать. Одних орденов сколько! И нам хотелось утереть нос одноклассникам, приводившим ветеранов с одной - двумя юбилейными медалями.Мы заспорили о войне, о воинской славе, кто-то достал фотографию памятника воину-освободителю, вырезанную из журнала для школьной стенгазеты. Батя взял ее в свои руки, разгладил пальцами, черными от въевшегося металла:
-Эх сынки, а я бы на этом памятнике еще бы маленькую российскую девочку хотел бы увековечить. Должна она тут быть… она тоже спасала нашу Родину.
-Стоп Батя, как это маленькая девочка могла кого-то спасти?
-Не кого-то, а может быть, всех.
-Всех?! Маленькая? Ну такого не бывает!
-А вот, судите сами, всем же известно, что танк Т-34 был самый лучший в мире , а ИС-2 вообще «смерть фашистам», а К.В.? Н почему у немцев не было таких танков? Да просто у них не было такого двигателя, а танки у них были бензиновые. Удивительно, но факт. Танковый дизельный двигатель они сделали, но в массовый выпуск не смогли. Танковый дизель, сынки, - это песня! Это тридцать с лишним тонн стали на пятьсот километровый марш – бросок по бездорожью и бой! Это запредельные перегрузки и тут же холостой ход несколько часов и главное никакой даже мысли о ремонте. Эх, сынки…
Батя плотно сел на свою любимую тему, но мы со свойственным молодости нетерпением опять забулькали в стакан. Еще бы, без пяти минут трактористы и шофера, прекрасно знали, о чем идет речь.
-Короче, Батя, причем тут девочка?
-Так вот, сынки, есть в моторе такая деталь- распылитель топлива, а в нем пять или шесть малюсеньких отверстий, в то время их сверлили тоньчайшими сверлышками, и для одного только мотора надо было двенадцать распылителей! Долго ломали головы и сверла конструкторы. Малейший нажим – и сверло выбрасывай. Деталь должна быть очень крепкой. Почти не сверлилась. Как и немцы, опытные образцы сделали, а серийный выпуск- ни в какую, пока пытливый взор конструктора не попал на тонкие пальчики своей дочурки и на ее востренькие глазенки. А что если… - мелькнула дерзкая мысль. И к маленьким станочкам посадили маленьких девочек, и массовый выпуск дизелей для танков был налажен, будь она трижды проклята эта война. Крутили в руках немецкие спецы наш распылитель:
-А как отверстия делаете?
Чесал в ответ россиянин пятерней затылок:
-Дык, сверлим… Скромно помалкивая о том, как… И где бы мы были в этой войне, будь она трижды проклята, без наших танков? Вот ведь как получается, от самых слабых ручонок и нежнейших пальчиков начиналась пятьсотсильная мощь танка и всё сокрушающий удар танковых армий! Страшное было время, сынки!
Мы вылили в его стакан остатки вина, а что мы еще могли сделать для этого израненного воина?
-Правда твоя Батя, хорошо бы к памятнику защитника и девочку тоже.
-Но кто про них сейчас помнит, а ведь они так же, по взрослому, наверное, переживали, когда сверлышко ломалось или деталь шла в брак. Портили зрение, часами вглядываясь в этот неуловимо тонкий процесс. Все потом списала война.
Батя уже изрядно захмелел, начал скрипеть зубами и поминать армию Батова. Мы заботливо подложили ему под голову сложенную фуфайку – отдыхай, ветеран! Жалко, что не придешь к нам на праздник в школу. Жалко.
Мы поспешили по своим делам, перед нами, как просторы родной реки, была целая жизнь, и за неё было заплачено неизмеримой ценой этими святыми людьми.