На главную  Про Ваньку,родину и скворца  Помочь хотели  Ангел спаситель  День учителя  Батя  Точно больная  День весны
День десантника  Две печеньки  Синичка  Плохая примета  Огонек  Шмель  Амам  Счастливый билет  День банный  Родовое гнездо
Пустая бутылка  Эх, дороги  Воронобой  Все очень просто

     В самом конце семидесятых «махнули» мы с другом на комсомольскую стройку, в Казахстан. В то время страна была охвачена гигантоманией и потому, как правило в самом неожиданном месте, на удивление всему миру  возникал очередной промышленный монстр. Возводились эти гиганты приезжающей из самых разных уголков нашей страны молодёжью комсомольского возраста, то есть комсомольцами. Стройки так и назывались «комсомольские». Но большую и самую трудоёмкую работу осуществляли в таких местах заключённые – зеки. Об этом умалчивалось, но это подразумевалось, и когда кто-то говорил, что – де  на комсомольской стройке отдубасил пару-тройку лет, то понималось двояко.

     Так и мы с другом, в общем -то представляли куда ехали. Самый большой в мире подшипниковый завод строился в степях Казахстана. ГПЗ-16. Предполагалось, среди всего прочего, производство подшипников для другого гиганта в Сибири где-то под Красноярском. В отделе кадров управления строительством посмотрели наши документы и направили шоферами в колонну большегрузных автомашин, а через несколько дней мы уже рулевали, то в карьере, то  на стройках. Стройки – огороженные колючкой и вышками, объекты строительства. В дневное время туда пригоняли заключенных. У нас, вольных, процедура въезда и выезда сопровождалось тщательным досмотром – «шмоном»автомашины на КПП (контрольно пропускной пункт). Для пресечения каких либо взаимоотношений вольных с зеками, территория контролировалась дежурными офицерами – «чекистами». Тем не менее, взаимоотношения были, и как следствие провозилось на зону курево, алкоголь, продукты. Попробуй обыщи груженный КРАЗ за пять-десять минут! Заезхал, выгрузил породу, или еще что там было нагружено, и езжай под погрузку в угол зоны. Там небольшой КРАН, чекисты тут же переминаются с ноги на ногу на студеном казахском ветру, два азиата – стропаля, похожие друг на друга как две головёшки, погрузят что-нибудь, и на КПП, где опять «шмон». Общение с зеками сведено до минимума  но без него не обойтись. Подворачиваешь под погрузку к КРАНу, и крановщик-зек вот он в кабинке крана, в двух-трёх метрах, командует: «Ближе! …Дальше!... Стой!..». Похожий на волка из мультфильма «Ну, погоди», лихо, работая рычагами, руководит и твоими действиями, а пока стропаля с  оглядкой на чекистов, надо же ещё успеть стрельнуть закурить, цепляют и отцепляют груз, поприветствуешся с ним кивком головы: «ну, как брателло житуха?» он улыбнется на все несколько оставшихся зубов: «Да ничего, нормалек!». Достанет из-за пазухи зековский сухарь (это когда буханку нарезают по всей длине и ширине), такой получается сухарина! Откусывает кусочек своими несколькими зубами, как бы говоря – Во, видал, а ну-ка ты, вольный?! А сухаря то у тебя и нет! То-то же! Жить можно и здесь, смотри кабинка тёплая, под телогреечкой только маечка, а ветерок –то степной, пронизывает, вон как стропаля торопятся- сопли то мерзнут, а мне лафа,- говорит его довольная физиономия. Ну, бывай, покедова, включаю передачу и дымнув на прощанье мотором выруливаю на выезд. Так и строили вольные и невольные одно общее дело. День за днём, месяц за месяцем… вот и опять в той зоне подворачиваю под погрузку, а крановщик наклонился, вроде как что-то под ногами потерял, стропаля командуют - стоп! Смотрю на него, не он что ли? Нет, он! Привет! Киваю головой, как она, житуха? Он снял свою зековскую чёрную шапку и прикусил её вместо сухаря, а взгляд, как будто ему кто нож в спину всадил. Не понял… покрутил я головой, и он на запотелом стекле нарисовал крестик и под ним как бы холмик. Я понял, кто-то умер. Кивнул вопросительно- кто? Он стёр шапкой крестик и снизу корявым пальцем корявые буквы –«амам». Спрыгнули стропаля с кузова - отъезжай! Дал газу и на выход.

Какой-то амам, может амба?

Соображаю, нет, вроде амам. Что-то не рассмотрел, второпях, наверное. И уже потом дошло, и как током ударило, он изнутри писал, для меня значит на оборот, а у него мама! Вот оно что, у зеков тоже, оказывается, бывают мамы, и тоже, бывает, умирают.

С того времени на кране работал другой зечара. Спросил у стропалей про предыдущего кранового, когда они деловито шуровали тросами в кузове,

-а-а- Бульбаши? -С ударением на слог «ба», уточнили.

- Дай закурить!,-спросили по обычаю и, потянув из пачки одну себе, другую для друга и третью…

-Да возьмите  всю пачку,- Обрадованные неожиданным обретением закалякали между собой, и оглянувшись на чекистов:

-где Бульбаши? В шизо-о-о!,- нараспев, понизив голос, видать худо дело у него. Шизо- штрафной изолятор.

А после изолятора, потом, спрашиваю:

-Где?- опять покалякали и пояснили, -пахан сказал ему, Бульбаши, ты будешь крайний! Приговорил его. Пропал бедолага…

Так и остались в памяти эти корявые буквы на запотелом стекле –АМАМ.  Жила наверное где-то старушка-мать, молилась Богу за блудного сына своего, и потому всё у него «было путём».  Спасала и хранила его материнская молитовка от всяких бед и напастей, где бы он ни был. Матери, они всегда матери, до самой своей смертушки, всё стараются хоть чем-то помочь своим деткам. Амам. Кончилась видно помощь, а без неё погибель.

Сайт управляется системой uCoz